Мнение: Игоша
В произведениях русских писателей девятнадцатого века часто присутствовали мистические мотивы и даже элементы «хоррора», сформировав стилистику, которую можно назвать «русским магическим реализмом». Явление это довольно самобытное: пусть его корни и тянутся напрямую из Европы, где специалистами по потустороннему числились Гофман, братья Гримм и Вальтер Скотт, огромное влияние на него оказала народная устная Традиция со своим деревенским колдовством, затем трансформировавшимся в более понятные и менее хтонические детские сказки (которые наверняка рассказывала Арина Родионовна маленькому Пушкину), всё же не перестающие нести в себе мощный заряд крестьянской магии, не сказать, чтобы очень уж белой. Для полноты картины стоит добавить модную тогда эзотерику и тайные знания, передававшихся исключительно меж своих в различных обществах, самым влиятельным (и влияющим на всю русскую культуру того времени) из которых был орден масонов. Пушкин числился в масонах, Антоний Погорельский якобы транслировал «масонские коды» в своей «Чёрной курице» (моей любимой детской книжке), Владимир Одоевский, автор «Городка в табакерке» и первого отечественного фантастического романа о мире будущего, того, что нас всех поджидает аж в 44-м веке, тоже был из числа вольных каменщиков. И тоже писал «страшные сказки» для детей, в которых сочетались как раз готические элементы европейской литературы (маленький человек оставлен наедине с иррациональным), народное колдовство (проклятия, ожившие мертвецы и их странные запросы к живым) и почти что педагогическая назидательность (как и в «Чёрной курице» Погорельского). Всё это у Одоевского объединилось в рассказе «Игоша», по мотивам которого художник Дмитрий Козлов нарисовал комикс, на который, в свою очередь, явно оказывали заметное влияние уже другие вещи и традиции.
Сказка начинается с нечастого приёма - рассказ внутри рассказа внутри рассказа (это как у Нолана, сон внутри сна внутри сна). Рассказчик, явно человек взрослый, вспоминает о своём «младенчестве», когда он жил дома с родителями и нянькой. В один момент в этой истории появляется отец дитятки со своим рассказом об очень беспокойном путешествии, во время которого в где-то на белых просторах «русского великого Нигде» он услышал от озябших мужиков про Игошу, ребёнка, родившегося без рук и ног, маленько пожившего и умершего, но вернувшегося шкодливым духом, который вроде как и в хозяйстве может помочь, но не да Бог его обидеть или забыть вовремя поднести подношение, тогда начнётся форменный хаос и полтергейст. Отец рассказчика, конечно, во все эти мужицкие предрассудки не верит и весело говорит, что заберёт Игошу с собой, пусть дома помогает. Сказано - сделано. Игоша находит в лице живого сверстника «приятеля по интересам» и начинает портить ему жизнь. Ведь для взрослых все эти призраки без ручек и ножек - тёмные суеверия и бред, а маленькому герою предстоит с высокой долей бесперспективности доказывать отцу и нянечке, что это не он проказничает, а Игоша. И нести наказание за свои/чужие поступки и воображаемых друзей. Да, та самая тема наказания за «ложь» и «фантазии», как и у Погорельского, как тут снова его не вспомнить.
«Игоша» от Дмитрия Козлова чуть меньше напоминает традиционный комикс с его делением на панели и кадры, и больше похож на иллюстрированные сказки для детей, где рисунок мог занимать всю страницу, а текст находился в прогалинах белого фона или где-то ещё. Да и какие могут быть ограничения, когда симпатичные, словно переместившиеся сюда из советских мультиков герои Козлова даже в пределах одного книжного разворота на каких-то магических каруселях скользят, возносятся, прыгают, перемещаются вдоль, через и внутри ну очень условных границ, которые больше напоминают тени в этой игре взаимопроникающих чёрных и белых цветов. Иногда это похоже на виртуозное вырезание из чёрной бумаги ножницами силуэтов, иногда - на коллаж из всего перечисленного. Также велик шанс, что будет многократно упомянут Фрэнк Миллер, тут реально иногда всё выглядит, как детский «Город грехов». Не лишне вспомнить об Аскольде Акишине, кстати. А вот атмосфера, особенно когда сюжет переходит в изоляционистский хоррор с выполнением условий «монстра» (говорящего то тоненьким голоском, то низким басом, стоит себе это представить в тёмной комнате, чтобы ощутить холодок по спине и мурашки), поможет вспомнить об экранизации геймановской «Коралины». Картинка постепенно заряжается тем хаосом, который устраивает Игоша в жизни маленького героя, в воздухе концентрируется саспенс, прочем, вполне подходящий для того, что этот комикс взяли в руки и юные читатели.
Помимо «Игоши», в книгу вошли две короткие истории. Несмотря на то, что в «Ключе» за главной героиней устраивают натуральную погоню, обвиняют её в преступлении и застёгивают на её руках наручники, перед нами - фантазия на тему «Русалочки» Андерсена. Вторгающиеся в ч/б пространство (тут оно ещё сильнее пропитано Миллеровским нуаром) волосы Ариэль напоминают о марвеловской серии «Black, White & Red». «Плёнка» - одна из тех историй, которые принято рассказывать поздней ночью у костра. Тут про девушку, которая пошла в лес погулять, поставить палатку, пофоткать ёжиков, зайчиков и прочую живность. А заодно найти под землёй кое-что необычное. Вопреки канонам жанра, с девушкой всё будет хорошо, она даже вернётся домой... вот только проявленная плёнка покажет ей нечто странное. Атмосферно, без слов, с очень крутой графикой. Мне даже показалось, что стилистика Дмитрия и красивые девушки просто созданы друг для друга и я хотел бы увидеть этому подтверждение. Как знать, может быть, анонсированный в конце книги комикс «Девушка с фото» поможет в этом.
Комикс со стильной графикой, авторским взглядом на «тревожный жанр», интересными историями, способными стать ещё одной причиной вспомнить о приведённых примерах из русской классики, там ещё таится много чего жуткого, но привлекающего внимание не хуже Вия, пушкинских бесов и семьи вурдалаков. «Игоша» вышел в издательстве «Нитусов» экстремально маленьким тиражом, для настоящих коллекционеров. Твёрдый переплёт, альбомный формат, 105 страниц.